Мы одноклассники. Мы оба учились в школе-интернате номер 45 при Ленинградском Государственном Университете. Школу мы окончили в 1987 году. Прошло десять лет, прежде чем мы встретились по-настоящему.
Эти десять лет вели каждого из нас по своему пути. Василий окончил Академию Гражданской Авиации и успешно работал авиадиспетчером в Красноярском аэропорту. Он занимался этим по призванию, и потому достиг известных успехов, в частности, стажировался в Америке и Израиле. По неизвестным широкой публике причинам, все это время он и не думал меня разыскивать. Объем авиаперевозок в России тем временем сокращался. Над Красноярском летало все меньше самолетов. В марте 1997 года Василий уволился с работы, не дожидаясь, когда она «уволится» сама. Василий переехал в Петербург и вел рассеянную жизнь богатого безработного.
Я училась на мат-мехе ЛГУ, потом начала академическую аспирантуру в математическом институте им.Стеклова, но вскоре выиграла по конкурсу Соросовскую стипендию и уехала в Оксфорд, где со временем и закончила диссертацию. Защитилась я 20 июня 1997 года. Я была замужем за одногруппником из университета (ну планида у меня такая, ничего не поделаешь), однако брак мой распался с моей защитой, вопреки моим неразумным усилиям. Вскоре же после защиты я получила долгожданное и вымученное английское разрешение на работу, на место ассистента в Оксфордском университете. Я была рада, хотя в процессе вымучивания несколько раз собиралась плюнуть на Англию в комплекте с ее Home Office Immigration/Nationality Dept. Меня ожидала свобода, интересная работа и чудная оксфордская жизнь.
После последних поправок к диссертации, после немыслимых формальностей, связанных с оформлением уже защищенного труда в Оксфорде (восемьсот лет копили, ни одну мелочь не отменяли), после переживаний развода,
после долгих каникул дома с семейством, я наконец летела в Англию 10 августа 1997 года – работать, наконец-то. Не тут-то было. Судьба, в лице британского консульства в С-Петербурге, подставила мне ножку. В аэропорту Гетвик пограничник нашел грубую ошибку в моей новенькой визе. Меня могли отправить назад тем же самолетом, но у меня не была погашена еще студенческая виза, и меня впустили по ней – попытаться исправить ошибку внутри Англии.
Было жарко-жарко. Я жила на птичьих правах в одном студенческом доме, где когда-то жила моя подруга. Каждый день я вставала в три, в четыре часа утра, шла на вокзал и ехала в очередное логово Immigration Office – меня футболили из Манчестера в Бирмингем, из Бирмингема в Илинг, из Илинга, наконец, в Кройдон. Там я окончательно убедилась, что в Англии сделать ничего нельзя, по восхитительно-простой причине – визы делаются консульствами, а в Англии ведь нет британского консульства, не так ли?
Изнуренная жарой и расстроенная, 20 августа я полетела назад в Ленинград. Уже в самолете я нашла положительные (время с родителями) и смешные (обход учреждений впустую) стороны этого приключения. Тогда мне казалось, что приключение подошло к концу.
21 августа 1997 года, утром, я поехала в британское консульство и снова подала документы. К моему ужасу, ответ обещали через 40 дней. Я немного развеялась, гуляя по Невскому, потом приехала домой и до вечера драила ковер моющим пылесосом – мамина собака поливала его всю зиму до того. Закончили мы к вечеру, и не потому, что иссякли пятна, а потому, что собак надо было вывести гулять. Я прогулялась и отмывалась в ванной, когда мама постучала и передала мне телефон – с некоторым даже испугом, ибо кто мог знать, что я не в Оксфорде?
Звонил Вася, из автомата под нашим домом. Я пригласила его зайти, и все завертелось и понеслось. В ту же ночь мы ездили гулять, смотреть ночной Петербург. Вернулась я в четвертом часу утра. На следующий день встречаться не планировали, но все-таки встретились и ездили купаться на озеро. На третий день уж не упомню, что делали (ездили к Васиным родителям на дачу?), зато на четвертый день мы переехали в Васину пустовавшую квартиру. Сорок дней, отпущенных нам британским консульством, мы использовали с толком.
Дальше все само собой разумелось. Виза пришла, в Оксфорд я уезжала с огромным трудом, но Василий настаивал, и наверное, правильно. Мы вели рассеянный образ жизни еще два года – я работала в Оксфорде, Василий в Петербурге, а потом вахтовым методом на Севере. Ездили туда-сюда во все отпуска и каникулы, скучали, расставались. К 1999 году созрели соединиться, и я уволилась из университета. Василий приехал меня забирать, помогать собираться и переезжать. У него была неделя отгулов. В первые два дня мы наняли машину и поехали на юг Англии – купаться и загорать. Побывали на острове Вайт, и он нас очаровал. По пути назад в Оксфорд, ночью, в машине, решили, что интересно было бы расписаться в Оксфорде, никому ничего не говоря.
Наутро в понедельник выяснили в мэрии, что расписаться очень просто, достаточно объявить за 48 часов «оглашение» и привести двух свидетелей. Объявить-то мы объявили, а со свидетелями было непросто – июль, Оксфорд опустелый, все в отпусках. Мы вышли из положения, пригласив в свидетели профессора из моей лаборатории и его жену (впоследствии выяснилось, что они не зарегистрированы). Милейшие женщины-регистраторши помогли нам выбрать форму процедуры (старомодная, длинная, короткая, совсем простая), зал, музыку и антураж. Все было просто и без помпезности.
В полдень в среду, 28 июля 1999 года, мы зарегистрировались. Одеты были во что было, кольца оказались нам безумно велики, и мы сразу после церемонии повесили их себе на шейные цепочки. Так их и носим. А потом мы пошли со свидетелями в хороший ресторан и обедали там на веранде в саду аж до пяти вечера. Съели и особенно выпили столько, что обратно меня практически несли.
Кажется, это был последний отдых в нашей жизни. Со следующего дня мы были одержимы бесконечными делами – сборы, отъезд, медовый месяц на Севере, потом поиски работы для меня (оборвавшиеся в тот день, когда я узнала про беременность), бесконечный ремонт нашей квартиры, переезд туда, рождение Кондрата, кормление-гуляние, присмотр за стариками летом, потом работы – сперва временные, сдельные (ребенок у груди, мама за компутером), потом неожиданно – мы едем в Стокгольм.
Все это время Василий работал на питерскую лесоэкспертнрую компанию. Лес мерял по объему и качеству. Работал сперва экспертом, потом старшим экспертом, а потом стал руководить филиалом компании, на пару еще с одним менеджером. Они ездят на место каждый раз на 17 дней, пересекаются друг с другом только для передачи дел на один день, а потом уезжают назад, отдыхать 13 оставшихся дней. Так мы жили все время, поэтому, когда я получила предложение работать на фирму в Стокгольме – я недолго колебалась. Мы обсудили технические подробности, я сделала визы и паспорта и поехала с Кондратом работать.
Три месяца до начала 2001 года я проработала в Стокгольме, а Василий приезжал к нам на машине (паромом из Турку). В Швеции нам не понравилось, и с общего согласия я переехала работать в Хельсинки, в той же компании. Так мы и живем – полмесяца втроем, полмесяца отдельно. Пока справляемся, а там видно будет. Главное – нам хорошо вместе.
